Татьяна, ПРИвет. Переиначить себя, это не значит себя изменить, это значит сделать другой выбор, пойти другим путем, принять другое решение... то есть поступить иначе, не так, как всегда, не так, как все.
Я смотрю Вы тут достаточно хорошо во всем устройстве разбираетесь, литературный журнал ведете, подскажите, как лучше делать: заводить на каждое произведение новую тему (что бы писали конкретно об этом произведении) или размещать все произведения в одной теме, закрывая в спойлер?
Привет, лучше все в одной теме. Проще будет ориентироваться. А если надо то Модератор раздела будет переносить, спустя день-два после размещения, в шапку темы. Это я как бывший модератор, данного раздела, говорю. Внешность — это всего лишь фантик, а конфеты под ней бывают всякие. ************* Мечтай так как будто будешь жить вечно. Живи так как будто умрёшь завтра…
Неровной пентаграммой, звездою на песке, Я рисовал изгибы прошлых лет. Они прямой тропой вели меня вперед, А я бездумно плелся им во след.
Великая любовь - прозрачный силуэт, Муляжным маяком горит вдали. И ветер в клочья рвет - непризнанный поэт, С деревьев не опавшие стихи.
Красивою звездой, в счастливом далеке, Я представлял себе свою судьбу, Но время утекло, оставив на руке Потухшую никчемную звезду.
В ночи кричит сова, прося у неба дождь, Чтоб смыть неосторожные слова - «Счастливым может стать лишь тот, кто отдает, Для мира и любви всего себя».
СЛАВИЧИ
Ворон кличет нам беду, Сердце требует молитвы. Доблесть Витязю к лицу, И клинок острее бритвы.
Ветер трогает листву, Души наши охраняет. Злую мачеху - беду, Тихим свистом отгоняет.
Чует битву конь ретивый, Впереди шальная ночь. Мы поганых псов спесивых. Из Руси погоним прочь.
Над равниной ветер воет, Слышна вражеская речь, И шаман над зельем ноет, Славной будет эта сечь.
Сталь на сталь, спина к спине, Крепче мы сожмем объятья. Жизни дорого свои, Отдадим славяне-братья.
* * *
Яркий утренний свет. Разрывает клочьями ночь. И уносит все муки прочь, Оставляя лишь слабый след.
Странная сладкая боль, Прожигает мой мозг огнем. И в стене оконный проем, Не дает доиграть свою роль.
Жизнь - это красочный сон, Облепленный кусками афиш Барабаны заплеванных крыш. С дождем звучат в унисон.
Закатом небо горит. Лаская больные сердца. Ты поймешь это все до конца, Лишь, когда душа заболит.
* * *
Сны вещие мне снятся по ночам, Взор затуманен снежною пургой. Мне тяжело, им тяжело - всем тяжело. Жизнь обещает быть не легкою игрой.
А там, в тумане - в белом молоке, Огонек дрожит в твоей руке. Освещает он тернистый путь. В этом смысл всего - вся суть.
За волной волна, блестит песок, Осыпаясь временем в часах. И падение песчинок в пустоту Дрожью отзывается в веках.
А млечный путь сияет в высоте, Неся душе неистребимый свет. Он сердце будоражит мне На протяженье многих лет.
Симфония дождя рождает смысл, Который объяснить не хватит слов, Но от него звенит, поет душа, Разносит в пыль основу всех основ.
А мир течет, меняя краски, Блистая утренней росой, Сдирает с душ пороков маски, И наполняет их собой.
ВЕЗ ВОЛИ
Гремит гроза, бушует ветер. Ты не боишься, ты простужен, Ты тих, ты слаб, ты не заметен, Ты просто осенью контужен. Ты ешь, ты спишь, ты видишь сон, Слабеет мозг, пусты глаза, Ты мимо жизни пронесен, Ты чист, как ранняя роса.
Дикий мир, крутые нравы, Хватит нам на всех беды, Хватит нам на всех отравы, Серой сочной пустоты.
Не хочешь спорить ты с судьбой - Еще ты жив, по крайней мере. И утолять свой мозг борьбой Ты и в дальнейшем не намерен. Идти, стоять, сидеть, лежать - Послушен власти фараонов. Ты серость должен уважать, Ведь ты один из миллионов.
Крутые нравы, дикий мир, Терзает душу пономарь. На всех овец один кумир, Одна дорога - на алтарь.
ПРАВИЛА ИГРЫ
Правила игры просты – С волками жить, по-волчьи выть. Кто первым нанесет удар, Тот будет жить.
Этим миром правит сила, Правит страх, а не закон. А для слабого - могила, Нищета и храмов звон.
Лишь на миг ослабишь хватку, Дрогнет твердая рука – Проиграешь эту схватку, Станешь пищей для врага.
Нет на этом свете чести. Если есть, то не про нас. И несет дурные вести Опустившийся Пегас.
Все сильнее с каждым часов Сжатье дьявольского рока. Мир зажат стальным каркасом Беспредельного порока.
Поздравляю с открытием кабинета. Мне нравится! Внешность — это всего лишь фантик, а конфеты под ней бывают всякие. ************* Мечтай так как будто будешь жить вечно. Живи так как будто умрёшь завтра…
Кецалькоатль – Пернатый змей, сидел на своём золотом троне в величественном городе Тулу. Он смотрел в даль на опускающееся солнце, которым был он сам и думал. Его прекрасный профиль на фоне ярко-цветного заката, казался выточенным из цельного куска алмаза. Пытливые умные глаза не отрывались от края светила. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и даже резвый, шалунишка-ветерок не отважился задеть его своим дуновением. О чем же думал сей великий бог, повелитель всех земель и народов, властитель мира и безмирья, создатель всего сущего и бескрайнего? А мысли его были просты и бесхитростны. Вот уже целую эру он мучился одним вопросом – как избавиться от геморроя?! Да-да, именно… От геморроя… И столь известные личности страдают временами от обычных катаклизмов плоти. Самое противное во всем этом, было осознание того, что он - великий и могучий, бог всех богов, ну ни как не может избавить себя от такой унижающей его величие ерунды. А ерунда эта, так сильно досаждает!!! Прямо таки сил нет!!! Да и к кому обратиться со столь щепетильным вопросом?! Ну не к братьям же своим и соперникам Теукатлипоку и Уитцилопочтли, которые так и ищут повода высмеять его, и, сдвинув вниз по ранжиру, занять его золотой трон. И уж тем более не к слугам своим и жрецам, которым только дай почувствовать свою слабость, они тут же убегут в соседние храмы прославлять кого-то другого. Ну, никому нельзя довериться в этом мире!!! Ну что ж, придется, видимо, идти на поклон к Тонакатеклю отцу его и Тонакацигуатли матушке его. Родители всегда помогут. Да и власти божественной им не занимать, и мудрости не умалить. Решено!!! И встал Кецалькоатль, и расправил свои могучие плечи, и зашагал к закату в мир под тринадцатым небом, навстречу родителям своим, в Чикомосток.
Гвоздь № 2.
- Ну, сколько раз Вам говорить, господин лейтенант, что звездный флот ее величества императрицы, не балаган и не цирк?! То, что Вы принадлежите к знаменитому роду звездных дервишей Тангриоши, не дает Вам права вести себя столь необдуманно и вызывающе. А если об этом узнает Ваш славный дядюшка Ираклий, адмирал 6-го звёздного флота? Что он скажет? Вы понимаете, что порочите его имя перед самой императрицей?! - Можете посадить меня на гауптвахту господин майор, отдать под трибунал, расстрелять, в конце концов, без суда и следствия, но увольте меня от Ваших паршивых наставлений, «папенька». Вы 42 года во флоте и ни разу не участвовали в сражении. Вы вообще ни на что не способны, кроме чтения моралей юнцам, которые не знают с какой стороны подходить к турели фотонного орудия. Вы никто, батюшка! И здесь находитесь только благодаря незабвенному дядюшке Ираклию. Во всем роде Тангриоши Вы единственный, кто не получил ни одной награды за участие в великой транспространственной войне. И единственный, который умрет в своей тепленькой вонючей постели. А я - военный офицер, участвовал в 127 боевых операциях, в 28 успешных планетарных акциях, имею 4 награды за доблесть, 2 имперских Константиновских креста, 6 ранений. Мне 38 лет, и я вправе самостоятельно решать с какими женщинами мне спать, не Вам меня учить Райли Тангриоши! Я Александр Тангриоши и буду достоин этого славного рода воинов. А теперь разрешите откланяться или пойти под арест! - Убирайтесь вон, лейтенант, и можете считать, что с этого момента у Вас больше нет отца! - С большим удовольствием, господин майор! Прощайте! Ни когда Вас более не потревожу. Александр Тангриоши выскочил из кабинета отца, сильно хлопнув дверью. О, боже, как он ненавидел этого толстого напыщенного осла, считавшего его своим сыном. Как в такой семье, мог уродиться такой урод. Александр упругой походкой шел в сторону космических доков. На его сильной выносливой спине крест на крест красовались боевые мечи рода Тангриоши. Их ему вручил сам Вергилий Рамирес Тангриоши, его легендарный дед, герой великой империи. В доке его ждал старый добрый «МАК-Грегор» - межгалактический атакующий крейсер, его друг, его брат, его любимая, его дитя. Он знал на нем каждый винтик, каждую заклепку. Эта прекрасная машина могла в мгновение ока перенести его в другой конец вселенной, её мощь была так велика, что могла уничтожить целую планету одним лишь залпом своих орудий. И он был ее хозяином, ее властелином. Через пять минут он зайдет на свой капитанский мостик, сядет в кресло, положит руки на штурвал и скомандует вперед. Боевой адреналин хлестнул его в сердце, и он ускорил свои шаги.
Гвоздь № 3.
- Успокойся, сынок, нет ни чего зазорного в том, что бы рассказать маме о своих проблемах. Кто же еще тебе поможет, как не мама и папа? Садись мой великий сын рядышком со своей старушкой мамой, и поведай ей о своей кручине. - Ах, мама, перестаньте обращаться со мной как с младенцем. Мне хватит и тех 600 лет, что Вы нянчили меня и докучали своими советами. Я давно уже вырос, я правлю миром мама. - Не будь так жесток к своей старой матушке. Ты все равно всегда останешься для меня маленьким Кецалькоатликом. - Простите мама. Я действительно пришел к Вам с необычной и очень пикантной проблемой, которую, не могу решить при всем своём могуществе. - Я слушаю тебя, мой божественный отпрыск. - Дело в том, мама, что я… Как бы это проще сказать? Ну, не совсем здоров. Есть одна очень неприятная мелочь, которая не дает мне спокойно править. И этот золотой трон… Он такой жесткий, и такой холодный… На нем очень неудобно сидеть мама. Ну, в общем, когда я сажусь… на трон… я испытываю некий дискомфорт… в области нижнего… ну… - О, Кецалька, неужто у тебя геморрой выскочил, солнышко моё? - Ну, мама, ну… да, у меня геморрой… И я ничегошеньки ни могу с ним сделать! Это так неприятно! - Ах, напасть то кака? Тонакатекли, батюшка свет, поди к нам, скорее! У Кецальшеньки геморрой открылся. Тонака ты где? Иди сюда быстрее! - Мама, ну что Вы орете, как товарка на привозе? Потише! Вдруг кто услышит, сраму не оберёшься. - Да кто ж услышит Кецалька? Мы ж здесь одни с папенькой? - Да мало ли папараций шляется под стенами. Представляете, что будет, если они узнают?! - Да где ж этот дед ходит? Танакатекли, иди скорее сюда! - Да тут я, Гуатля, тут! Что разоралась посредь ночи? Чего старика с постели подымать? Привет сын! Рад тебя видеть во здравии и силе! - Да ты что, старый? Какое там здравие? У нашего сынули геморрой на всю задницу, а тебе лишь бы дрыхнуть. - Что? Геморрой? Ох, что б я так жил!!! Как же так? - А вот так! Или уже забыл, что такое? А то сам ни когда седалищем то не страдал? - Твоя правда, матушка, страдал, бывало, ох, как страдал. - Что? Отец, у тебя то же был геморрой? - Ну, так. Был, значит. Почитай уж пятый раз. - Значит, Вы знаете, как эту гадость лечить? - Знаем, сынку, конечно знаем. - И мне поможете? - От чего же не помочь? Конечно, поможем! Ты ж нам не чужой! Чай кровь то едина.
Гвоздь № 4
6-ой звездный флот имперских сил, вышел из транспространственной петли в заданном квадрате. Именно здесь, по данным разведки и аналитического отдела ИСОР (имперская служба оперативного реагирования), находилось сосредоточение больших сил ЗЕРО (Звездной Единой Республики Онераха). БЗИК (Большая Звездная Империя Калиостра) и ЗЕРО (Звездная Единая Республика Онерах) воевали уже 3 500 лет. И войне этой не было видно конца и края. Почему? Да потому что должен же быть у государства хотя бы один внешний враг. Тогда у государства, даже такого громадного, всегда будет стимул к развитию, и технологическому, и экономическому. Это прописную истину прекрасно понимали правители обеих сторон. Поэтому, заранее договаривались обо всех перипетиях транспространственной войны. Они составляли планы будущих военных компаний, намечали смены государственных границ и подсчитывали прибыли от выгодно вложенных капиталов. А то, что ежегодно в этой войне гибло около 850 000 000 000 человек, так это не страшно. Их же 35 триллионов во вселенной. Да и ежегодный прирост населения в 1 270 000 000 000 с лихвой покрывал все потери. За то остальные человеки жили со светлой идеей и стремлением к победе. Вот и данная компания была просчитана обеими сторонами до последнего имперского цехина, до последнего республиканского эскудо. Да и потери в живой силе и технике уже были оговорены и завизированы. По планам, в данной компании должны были победить республиканцы. Причем после этого, 6-ой звездный флот должен был прекратить своё существование, а великий адмирал Ираклий Тангриоши, должен был погибнуть смертью героя, и вдохновить будущие поколения имперских солдат на подвиги и праведную месть во имя чести и славы, повернув войну в новый виток экономических изысков. Но, как всегда, великие мира сего не учли влияния веры и силы духа человеческой, и, присутствие в компании сразу двух Тангриоши. В результате, 6-ой звездный флот не только выжил в этой мясорубке, но и на голову разгромил десятикратно превышающие его силы республиканцев. Ну, а, следовательно, ЗЕРО потеряло влияние над, без малого, двадцатью галактиками. Такое положение дел не сильно обрадовало руководство Республики. Хуже того, оно до ужаса напугало его. Это поражение ни как не входило в планы ЗЕРО. Её руководители сразу же заподозрили другую сторону в нарушении договора о разделении мира, и, соответственно, приняли срочные меры к усилению своего влияния на другие части вселенского пирога. Это, в свою очередь привело в замешательство имперских властителей, и они ответили на агрессию в полную силу всех своих легионов. И пошло веселье.
Гвоздь № 5.
- Лежи спокойно, сынок! Я понимаю, что втирание горчичного порошка в прямую кишку с помощью королевского скипетра, не очень приятная процедура даже для божества, но, малыш, мы делаем это ради твоего выздоровления. - Мама, в конце концов, прекратите надо мной издеваться! Сколь киж можно! У каждый день Вы придумываете новую экзекуцию! Я уже перестал чувствовать себя не только богом, но и мужчиной вообще. - А что делать милый, надо же как-то избавить тебя от этой заразы. Не гоже богу на троне мира да с геморроем сидеть. - Но это же невыносимо, мама! Сначала Вы промывали мою задницу серным раствором адского жабника из клизмы. Жгло так, что я сутки не вылизал из святого источника жизни. Потом вы сажали мне на ягодицы злобных огненных пиявок, в надежде, что они высосут из меня дурную кровь. Так я вообще не мог неделю сидеть после этого. Пришлось отложить все пиршества и придворные дела, сославшись на состояние божественного просветления. После этого Вы 3 месяца поили меня отварами из личинок навозного жука, так что я вообще не мог ни о чем думать, а мой желудок вытворял такое, что казалось, что я и душу свою оставлю в поганом горшке. Дальше Вы решили лечить меня прижиганиями, и сунули мне внутрь раскаленный луч от солнца. В результате получилось, что я, сам, являясь солнцем, поимел себя, да еще и нанес себе тяжкие телесные повреждения, в виде ожогов 3-й степени. А после всего этого, мамочка, Вы решили втирать мне горчичный порошок моим же собственным скипетром, и шуруете им так, как будто мешаете угли в камине. Все, хватит, уж лучше я умру от этого злосчастного геморроя. Оставьте меня в покое. - Да, сынок, пожалуй ты прав, нужно признать, что все испробованные методы лечения, не принесли ощутимых результатов. - Чего? Вы еще и результатов хотели? - Да! Прости, Кецалька, но у нас остается только один выход, последнее кардинальное средство! - Это еще что? - Хирургическое вмешательство! - А все, что было раньше, было не хирургическим? - Малыш, но я боюсь, что больше ничего тебе не поможет. - Хорошо, мама, но это будет последний Ваш эксперимент. Если не получится, то Вы оставите мою божественную ж… особу в покое!!! - Конечно, сынок, как скажешь.
Гвоздь № 6.
Александр Тангриоши стоял у панорамного экрана в рубке флагманского корабля 6-го звездного флота, и задумчиво держал себя рукой за подбородок. Только теперь, спустя 20 лет со дня той великой победы он начал понимать, что именно он сотворил. Он нарушил баланс сил во вселенной, он уничтожил БЗИК и ЗЕРО, он перекроил всю вселенную, превратив ее из мира законов и порядка, в бездну хаоса и ужаса. 70% человечества погибло, оставшаяся часть начала впадать в дикость и распадаться на планетарные колонии. Многие планеты вообще потеряли свои транспространственные корабли. По всей вселенной уже насчитывалось более 100 000 государств, которые претендовали на роль второй великой империи. Они воевали со своими соседями, с соседями своих соседей, и со всеми, кто вставал на их пути. Впервые за три с половиной тысячи лет появились космические пираты. Мародеры, которые убивали и грабили всех без разбора. И все это натворил он. Единственным островком законности оставался 6-й звездный флот, который ему передал дядя Ираклий 12 лет назад, после своей смерти. Но и он таял с ужасающей скоростью. Из первоначальных 600 000 кораблей, в нем осталось только около 120 000. Половина из них были повреждены или недоукомплектованны командами и техническими специалистами. Боевой арсенал исчезал прямо на глазах. В рядах солдат и офицеров начались брожения и вольномыслие. Люди мечтали вернуться домой к своим семьям. Появились случаи дезертирства. И Александр понимал, что это только начало. Все будет гораздо хуже. Это конец света. Скоро все рухнет окончательно. Но когда же? Уже нет сил ждать! Даже у него. О, боже, когда же он будет этот конец?! А конец не заставил себя ждать! Вселенная рухнула в одно мгновение. Десятки тысяч солнц взорвались в едином порыве, сметая все своим плазменным языком. Планеты сминались, как пластилиновые, под рукой неумелого скульптора. Весь известный мир людей был уничтожен в считанные секунды. Вселенная раскололась как зеркало на осколки, выкидывая миллионы звездных систем из своих недр. Все физические законы перестали существовать. Сама основа мироздания превратилась в поток густого кровавого гноя. От неё остались только жалкие бесформенные ошметки, которые были выкинуты в помойное ведро твердой безжалостной рукой судьбы Танакацигуатль.
Надгробие.
Кецалькоатль – Пернатый змей, сидел на своём золотом троне в величественном городе Тулу. Он смотрел в даль на опускающееся солнце, которым был он сам и думал. Его прекрасный профиль на фоне ярко-цветного заката, казался выточенным из цельного куска алмаза. Пытливые умные глаза не отрывались от края светила. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и даже резвый, шалунишка-ветерок не отважился задеть его своим дуновением. О чем же думал сей великий бог, повелитель всех земель и народов, властитель мира и безмирья, создатель всего сущего и бескрайнего? А мысли его были просты и бесхитростны: - Все-таки маменька у меня молодец! Хирургическое вмешательство удачно состоялось! Ах, как же прекрасно жить без геморроя!
Грузовик несся с сумасшедшей скоростью, вроде как мчал не по центру города, а по бескрайним просторам африканского ралли. Люди разбегались в стороны, как испуганные насекомые. Вечернюю прохладу сентября разрывал воющий рев мотора. Вот грузовик резко вильнул налево, с грохотом задев кузовом табачный ларек. Зазвенели стекла, посыпались пачки сигарет, отлетела в сторону дверь, испуганная продавщица истошно заверещала из разбитого окна. Грузовик вильнул еще раз, разметав мусорные баки, из-за которых врассыпную бросились бездомные ребятишки. Я был в двух метрах от происходящего безобразия, и видел, как один белобрысый мальчуган, поскользнувшись на отбросах, растянулся на асфальте, прямо перед колесами машины. Гибель была неминуема. Мои мышцы рефлекторно рванулись во всю свою силу. Не зря я 20 лет бегал спринтером. Схватив мальчишку за шкирку, я отшвырнул его на тротуар, а сам покатился по дороге от удара переднего колеса грузовика. Удар не был сильным и прошел вскользь, но его хватило, что бы я вкатился в стоявший на обочине стенд с рекламной продукцией какой-то пивной компании. Грузовик промчался по улице и скрылся за поворотом. В голове мелькнула мысль, что я хорошо отделался, и в то же мгновение, я получил чем-то жестким и тяжелым по голове. Это упала бутылка с рекламного стенда. На несколько секунд в голове помутилось, и я ослеп, схватившись руками за голову. Кто-то тормошил меня за плечо. - Эй, парень, ты жив? - Да жив, жив – ответил я и сел на бордюр, тряхнул головой, вроде все в порядке, и открыл глаза. Вот тогда я и увидел её. Она стояла прямо, напротив, на другой стороне дороги, и выглядела абсолютно растерянной. Её руки, прижатые к груди, нервно теребили край белоснежного широкого плаща. Иссиня черные волосы развевались от ветра, а бездонные ярко синие глаза пристально, не мигая, смотрели на меня. Никогда я не видел девушки прекраснее. Я поднялся, и, потирая огромную шишку на голове, поспешил через дорогу. - Девушка, с Вами все в порядке? Девушка!!! Она подняла на меня свой взгляд, в котором читалось полное недоумение, и прошептала: - Как же так? Этого не может быть. - Чего не может быть? Вы в порядке? Но девушка не прореагировала на мои слова. Она уставилась на меня своим не мигающим взглядом, и повторяла, едва шевеля губами: - Этого не может быть, Этого не может быть. Этого не может быть. - Это, наверное, шок – сказала, стоящая рядом женщина с авоськами. Посадите её на лавочку. - И то - правда! Я аккуратно взял девушку за руку и усадил на лавочку неподалёку. Она не сопротивлялась, только смотрела на меня широко открытыми глазами. Что же мне с ней делать? Я присел рядышком. Сердобольная бабулька из киоска мороженного дала мне пакетик со льдом, и я приложил его к своей пострадавшей голове. Сразу стало легче. Но голова, судя по всему, будет ещё долго болеть. Так мы и сидели на лавочке: юная прекрасная незнакомка в белом плаще с отсутствующим взглядом и я с пакетиком льда на ушибленной голове. Вскоре приехала милиция для выяснения обстоятельств дела, и на улице сразу стало безлюдно. Никому не хотелось быть записанным в свидетели, и просиживать множество часов в участке, давая показания. Мне то же показалась эта мысль правильной, и, схватив незнакомку под локоток, я спешно ретировался в парк, в трех кварталах от места инцидента. Девушка явно начала приходить в себя. Она перестала таращиться в одну точку и активно крутила головой во все стороны, как будто выискивала кого-то. Когда мы вошли в парк, она резко остановилась. - В чем дело? - спросил я. - Мне нельзя уходить! Где он? - Кто он? - Тот мальчик… Она вдруг уткнулась мне в грудь лицом и заплакала. Я погладил её по плечу. - Успокойся, с ним все в порядке. Это же беспризорник. Он давно уже сбежал. Она отстранилась от меня. Вытерла рукавом глаза. - Зачем ты это сделал? Он же должен был умереть! - Не знаю. Так получилось. Но, слава богу, все целы! Пошли я провожу тебя домой. Девушка испуганно шарахнулась в сторону, как будто я попытался её ударить. - Нет! Мне нельзя домой! Никак нельзя! - Нельзя? Почему? Я ни чего не понимаю! Девушка села на лавку у забора, и, подперев подбородок кулачками, надолго задумалась. Я стоял рядом и смотрел на неё, абсолютно ни чего не понимая. О, Господи, какая же она красивая. Я смотрел на неё и не мог налюбоваться. А она сидела и о чем-то сосредоточенно думала, совершенно не обращая на меня внимания. Небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий противный дождик. Скоро станет совсем холодно и темно. Ну не вечно же здесь сидеть. - Так что мы будем делать? Она поднялась с лавочки и взяла меня под руку. Я могу пожить у тебя какое-то время? Вопрос застал меня врасплох. Я, как последний дурень, стоял и тупо смотрел в ее сияющие глаза, и не знал, что ответить. - Понимаешь, я в этом городе никого не знаю кроме тебя. Мне некуда пойти. Совсем некуда. - Но… Она приложила свой тонкий палец к моим губам. - Пожалуйста, не задавай мне вопросов! Я все равно на них не смогу ответить. По крайней мере, сейчас. Ну, так как, я могу у тебя пожить? Я почесал за ухом. Всё это казалось жутко странным. Может быть это была подстава, наводка на квартиру, может она ненормальная и сбежала из дурдома, а может, скрывается от милиции или крутого ухажера. Мне было все равно кто она и что с ней случилось, отказать ей, я был не в состоянии. - Можешь! Вот только я живу один, в однокомнатной квартире. У меня всего одна кровать и… - Это не важно! Спасибо! - Да??? Ну, что ж, тогда пошли! Вот так в моей холостяцкой квартире появилось юное прекрасное и абсолютно необъяснимое создание!
И странное это было, скажу вам, создание. В первый же вечер, она удивила меня до потери дара речи. Мало того, что мне пришлось 10 минут объяснять ей для чего нужен душ, как будто она его никогда не видела, так после душа, она выпорхнула в комнату абсолютно голая, и, как не в чём небывало бухнулась на кровать и уставилась, полными удивления глазами, в телевизор. А по телеку в это время шла передача о вальсах Штрауса. Неожиданно она сорвалась с кровати, и как была – нагишом, пустилась танцевать. Вот это было зрелище. Её пластика потрясала, движения были легки и грациозны. А её тело, тело нимфы, как будто светилось изнутри. Я был просто потрясён и смотрел во все глаза, как она танцует. И что самое странное, что у меня даже не мелькнуло ни одной пошлой мысли в отношении её. Я просто был полностью поглощен этим танцем. Это было великолепно. Когда музыка закончилась, она с визгом радости бросилась ко мне и повисла, обхватив ногами за бедра. И хохотала, как заведенная. Так могут радоваться только дети, впервые увидав что-то прекрасное. Потом я уложил её на кровать и накрыл одеялом. Через 15 секунд она спала. Её лицо было таким безмятежным и спокойным. Я сидел рядом, глядя её волосы, и, наверное, впервые за свои 33 года был абсолютно счастлив. На следующее утро, застав ее на кухне у открытого холодильника, поедающей спагетти прямо из кастрюли, я предложил ей одеть халат. На что она просто сказала: - Зачем он мне? Так гораздо удобнее. Но, поняв что-то по моему взгляду, все-таки одела халат. Потом посмотрела на меня серьёзным взглядом. - Мне обязательно нужно найти того мальчика. - Зачем он тебе? - Без него я не могу вернуться домой. - Почему? - Я не могу тебе этого сказать! Ты можешь не понять! - А ты попробуй, я понятливый. - Нет! Сейчас я не могу тебе ни чего сказать! - Ну, хотя бы имя то своё назовешь? Или мне тебя так и звать «эй ты»? - Имя? - Да имя! Меня, например, зовут Аркадий! А тебя? Её глаза бешено заметались по кухне и остановились на коробке конфет Алёнка, лежащей на столе. - А меня зовут Алёна – медленно произнесла она. - Понятно. Всё эти тайны мне порядком надоели, я повернулся и ушел в комнату. Потом вышел на балкон и закурил. Какая-то белебердистика. Что с ней не так? Чего она боится? Может она и вправду больная? Давить на нее было нельзя, она могла просто уйти. А мне жутко не хотелось, что бы она ушла. Я вдруг понял, что её уход будет сильнейшим для меня ударом. Неужели я влюбился? Вот так за один день?! В девчонку, о которой я вообще ничего не знаю, которая скрывает от меня даже своё имя. Поток моих мыслей прервало мягкое поглаживание по спине. - Прости меня Аркадий, но я действительно не могу тебе ничего рассказать. Я не хочу, что бы у тебя были проблемы, а они обязательно будут, если я тебе что-нибудь расскажу. - Неужели это так серьёзно, что ты не можешь сказать даже своего имени? - Поверь мне Аркадий, это действительно так. Я не обманываю тебя. Я появилась в твоей жизни внезапно, из-за одной непредсказуемой ошибки, и так же внезапно я исчезну. Тебе не нужны мои тайны. Тебе будет лучше не знать ничего. Холодный пот побежал по моей спине, как только я услышал «и так же внезапно исчезну». Я повернулся к ней. - Нет. Я не хочу, что бы исчезала! Слышишь, не-хо-чу!!! А может это не ошибка, а может это судьба, замысел Господень… И тут я заткнулся, потому что увидел, как из её глаз потели слёзы. Она смотрела на меня и молча плакала. Потом повернулась и ушла в комнату. Я услышал, как заскрипела кровать. В этот день мы больше не разговаривали. Она смотрела телевизор, а я сидел на кухне и делал вид, что читаю, хотя за весь день так и не смог прочитать ни строчки. Я все время думал о том, что за внешностью юной красавицы прячется большой горький опыт и множество страданий. Та странность, которая присутствовала в девушке, та невинность, та чистота, та непосредственность, стали для меня дороже всего того, что считалось отношениями мужчины и женщины. Я видел её обнажённой, но не разу не прикоснулся к ней, она живет в моём доме, но понятия не имею, кто она. Женщина тайна, женщина загадка. Я почему-то безоговорочно верил ей, я понимал, что она действительно не хочет мне неприятностей, заботится о моём спокойствии, поэтому и молчит. Что же такое могло заставить прекрасную женщину, так себя вести? Какие проблемы, угрозы, сложности, довели её до этого? Какая боль сидит у неё в сердце? Я очнулся от своих мыслей, и посмотрел в окно. На улице было уже совсем темно. Ходики пробили пол первого ночи. Наступило 30 сентября, последний день моего отпуска. Пора бы спать. Я принял душ и тихо зашел в комнату. Девушка лежала тихо-тихо. Я лег с другой стороны кровати. Я не знал, спит ли она. Я глубоко вздохнул и тихо прошептал: - Я буду звать тебя Алёнушка, если ты так хочешь. Только не уходи!
Я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Некоторое время лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Затем тихонечко открыл глаза. Она сидела рядом на кровати и смотрела на меня. В окно светила яркая луна, и в этом сказочном свете, её обнаженное тело казалось вылепленным из снега. Тонкая кожа светилась серебристым светом, создавая вокруг ауру таинственности, черные волосы отражали блики лунного цвета, как будто тысячи светлячков плясали на волосах. Наши глаза встретились. Боже, сколько печали было в них. Говорят «глаза – зеркало души». Если это так, то эта бедная душа вынесла столько, что я даже не мог представить. Моё сердце сжалось в комок от боли и жалости. Откуда в столь юном теле, столько боли и страдания. Я сел на кровати и протянул к ней руки. Она как будто именно этого и ждала. Бросилась ко мне, прижалась всем телом, положила голову на плечо. Так мы и сидели. Я держал ее одной рукой за плечи, другой гладил волосы. В этот момент я понял, что ни за что и никогда не отпущу ее, и, если нужно, пойду за ней даже в ад. Она как будто прочитала мои мысли, подняла голову, посмотрела мне в глаза. - Бывают места и хуже ада. - Я… - Шшшш… Она прижала свой палец к моим губам. - Не говори ничего. Просто поцелуй меня. Я хочу узнать, как нужно любить. Это была потрясающая ночь. Я и представить не мог, что в таком хрупком теле может быть столько силы и страсти. У меня было много женщин, но не с одной из них я не испытывал такого. Выразить в словах то, что произошло той ночью, просто невозможно. Я даже не буду пытаться это сделать. Это наша с ней тайна. И ни кто не должен этого знать. Скажу одно: Желаю всем испытать такие чувства, это прекрасно! Мы уснули под утро, измученные и счастливые, прижавшись, друг к другу, как котята. Мне было все равно, кто она и почему она здесь. Мне было достаточно того, что я ей нужен. Демон или ангел? Мне все равно! И пусть рушится мир, я буду с ней до последнего вздоха, до последнего удара сердца.
Алёна разбудила меня в четыре часа по полудни. - Аркадий нам пора идти! - Куда идти Алёнушка? - Мне нужно найти того мальчика, очень нужно! - Зачем он тебе? - Ты обещал не задавать вопросов! - Ладно-ладно, сдаюсь… только один можно? - Ну. - Как ты собираешься его найти? Алёна, это Москва, 12 миллионов жителей, тысячи бездомных, десятки километров территории, и сотни беспризорных детей. Даже милиция за такое не возьмется. Это хуже, чем искать иголку в стоге сена. Ты даже имени его не знаешь… - Аркадий! - Да… - Я найду его! - Ну что ж, пошли! Я неохотно встал с кровати и пошел умываться. Через 30 минут мы были на том месте, где все началось. Дворники уже сделали свое дело, убрав мусорные баки и битое стекло. О произошедшем инциденте напоминал только разбитый табачный ларек. Алёна долго ходила вокруг, внимательно вглядываясь и прислушиваясь. Потом села на корточки и приложила ладони к асфальту, как раз в том месте, где упал мальчик. Она сидела так несколько минут, потом встала и пошла. Её взгляд упирался в асфальт, фигура была напряжена, лицо сосредоточенно. Я пошел следом. Она шла медленно, но уверенно, как будто собака, взявшая след. Мы начали свой путь с Донской улицы. Прошли по Титовскому переулку, через парк имени Горького на Пушкинскую, а за тем на Крымскую набережную. Через Малый каменный мост на Патриаршие, с Волхонки на Знаменку, через Никитиский и Тверской бульвары вышли на Дмитровку. Далее по Фадеева через Миусскую площадь к Бутырскому Валу. По 5-ой Ямского поля на Раскову. Затем по Ленинградскому проспекту и Волоколамскому шоссе. Долго бродили по Покровско-Глебовскому лесопарку. По Ленинградскому шоссе дошли до парка Дружбы. Затем через Фестивальную и Петрозаводскую на Левобережную до Химкинского лесопарка. Я думал этому пути не будет конца. Несколько раз я пытался заговорить, но Алёна только смотрела на меня печальным взглядом и молча шла дальше. Когда мы зашли в Химкинский лесопарк, было уже почти час ночи. - Алёна! Остановись! Уже поздно! Не можем же мы бродить по улицам всю ночь?! Поехали домой! Продолжим завтра, если тебе это так необходимо. Я приду с работы… - Нет! Мы уже пришли! Он где-то здесь! - Здесь? С чего ты это взяла? - Я это чувствую! - Э… Я… - Не нужно Аркадий. Я знаю, что делаю. Но тебе этого знать не стоит. Потерпи, осталось совсем немного. Всего несколько минут, и… - И что? Я не на шутку встревожился её словами. Её тон не сулил ничего хорошего. - Мне было очень хорошо с тобой Аркадий. Я испытала то, что мне никогда не суждено было испытать. Ты навсегда останешься в моей памяти. Но мне пора уйти. У меня нет выбора. У меня нет… Она повернулась и тихо пошла по тропинке в глубь парка. Я стоял остолбеневший и смотрел, как она уходит. Что же это такое? Как же так? И только когда она скрылась из виду, когда мои глаза перестали видеть ее тонкий силуэт, я вдруг очнулся. - Нет, ты не уйдешь от меня. Ты мне нужна!!! Я бросился ей вдогонку, мелькали кусты и деревья, ветки били меня по плечам, а в ушах свистел ветер. Еще никогда в жизни я не бегал так быстро. - Ну, где же ты? Алёна!!! Я метался по парку, как взбесившийся лось. Слезы лили из глаз потоком. Неужели я потерял ее. Вот так просто, взял и отпустил. Паника и безысходность нарастали, грозя захлестнуть мой разум. Я был на грани. Сердце ухало в груди, готовое вылететь на свободу, разорвав плоть. Отчаяние душило, сжигало душу. Я остановился, прижался спиной к дереву. - Я люблю тебя Алёна. Не уходи. Я сполз на траву и обхватил колени. Не знаю, сколько минут или часов я просидел так. Я вдруг услышал голоса, тихие причитания и всхлипывания. Надежда болью рванула сердце. Я вскочил и кинулся в сторону услышанных голосов. Через несколько секунд сквозь листву я увидел поляну и горящий костер. Пару шалашей, куча каких-то тряпок, терпкий запах немытых тел. Она стояла у костра и смотрела на белобрысого пацана, который лежал у её ног и тихо плакал. Он сжался в калачик, трясясь своим исхудавшим тельцем и, все время повторял: - Не надо. Я не хочу умирать. - Прости, но твое время кончилось. Я вышел на поляну позади Алёны. Мне казалось все странно нереальным. - Что здесь происходит? Что вы такое говорите? Чье время кончилось? Алена, что это значит? Она резко повернулась в мою сторону. В её глазах застыл испуг. - Зачем ты пришел Аркадий? Ты не должен это видеть. Я просила тебя! Уходи! - Нет. Я никуда без тебя не уйду. Кто бы ты ни была, хоть бандитка, хоть шпионка, хоть ведьма. Ты нужна мне! - Нет Аркадий. Так нельзя! Мы не можем! Это не возможно! - НЕТ!!! ВОЗМОЖНО!!! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ АЛЁНА! И НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЮ НАС РАЗЛУЧИТЬ!!! - ГЛУПЕЦ! Неужели ты так ни чего и не понял? Мы не можем быть вместе! Это не возможно!!! - Почему??? - Потому что я - Смерть! Понимаешь? Я - Смерть! Я пришла в этот мир, что бы забрать жизнь, а ты помешал мне исполнить свой долг, ты нарушил ход вещей, ты… ты… ты научил меня любить, научил понимать жизнь и ценить её. Теперь я не знаю, что правильно, и как я буду дальше выполнять свою работу. Теперь ты все знаешь! - Смерть?!... Ноги подкосились, я бухнулся на траву. В одно мгновение головоломка сложилась в четкую и ужасную картину. Я сразу все понял и сразу во все поверил. Я полюбил смерть! И это - чистая правда. И нет надежды, и нет возможности что-либо изменить. Я понял печаль в её глазах. Я понял боль неизбежной утраты. Я понял ужас её любви. Понял тяжесть её положения. Я медленно встал, подошел к ней и крепко обнял. Она прижалась ко мне и зарыдала. - Я никогда не оставлю тебя моя Алёнушка. Я буду с тобой везде и всегда, где бы ты не была. Это моя судьба. И если ты не можешь остаться со мной, я уйду с тобой. Возьми меня вместо этого мальчика. Потому что, если ты этого не сделаешь, я все равно найду путь к тебе. Я все равно буду рядом. Смерть подняла свои прекрасные мокрые от слез глаза. - Неужели ты пойдешь на это ради меня? Ведь я же СМЕРТЬ, и останусь ей до скончания веков. - Значит у нас достаточно времени, что бы привыкнуть друг к другу. Она отстранилась от меня и подошла к дрожащему от ужаса мальчишке. - Когда-нибудь мы с тобой еще встретимся. Но тогда я не буду казаться тебе столь ужасной. И всегда помни, кому ты обязан своей жизнью мальчик. Потому что только любовь может отсрочить смерть. Смерть подошла ко мне и взяла за руку. - Пошли. Нам пора. Я поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. Откуда-то сверху я увидел, как зашаталось и упало на траву мое тело. На лице застыла счастливая улыбка. А белобрысый пацан долго ошарашено крутил головой.
Моё тело нашли утром, и бездомный паренек долго и усердно рассказывал, как странный дяденька спас его от страшной тетки с косой.
P.S. Каждый раз я провожаю её в дорогу и терпеливо жду её возвращения. И она всегда приходит. Прекрасная и любимая. В этом сером нигде, между прошлым и будущим, между сном и явью, между истиной и ложью искоркой горит наша любовь. Как же тяжело любить Смерть! Но без неё невозможно жить! Без неё вообще нет жизни!
- Привет, Денис. - Привет, Шурик. - Как делишки? - Хреново. - Что такое? - Да так, куча неприятностей. - С работой что-то не так? - И с работой, и с личной жизнью, и вообще все плохо… - Ну, садись, рассказывай. Может быть, я чем-то помогу!? Денис уселся на лавочку рядом с другом. - Да чем ты мне поможешь, Саша? Новую жизнь дашь? - Э, да ты ни как совсем в депрясняке? Что у тебя такое стряслось? - Жизнь у меня, Сашка, стряслась, жизнь! Устал я от всех этих жизненных коллизий. Сил уже нет. - Так она у всех – жизнь! Мы же не в раю! - Хм… Видимо, меня она особенно не любит. С работой полная задница. Уже пятое место меняю, а толку никакого. Никто платить нормально не хочет. Постоянные придирки. Стараюсь, как лучше, и за это же и получаю по шее. Делаешь добро, а в ответ сплошное дерьмо. С бабами мне тоже не везет. С кем не познакомлюсь, либо полные дуры, либо самомнение до небес. И где ты, Сашка, свою Анютку откопал? Повезло тебе! Вот недавно с одной «Маруськой» познакомился. Не успели еще поздороваться, а она уже: «Куда пойдем? В кино или в кафе?» Я же совсем на нуле. Третий месяц зарплату задерживают. А тут еще и с матерью полаялся. Эх, короче, все хреново, Сашка. - Да. Похоже ты в полном унынии. А тебе не кажется, что слишком мрачно на жизнь смотришь? - А как на неё смотреть, Санёк, когда она только мордой об стол и бьёт. Хоть бы в чём-нибудь повезло, хоть бы в мелочи. - Слушай, Ден, есть тут одна тема, может быть, она тебе поможет. - Какая тема? - Помнишь, когда у меня мать в больницу попала? - Ну? Так это ж года три назад было. - Почти четыре уже. Так вот, я тогда примерно в таком же депресняке был, как ты сейчас. Мне тётка знакомая тогда один адресок дала. Короче, мне помогло. Хочешь, тебе дам? - Какой адресок? - Понимаешь, там одна гадалка есть. Ну, или экстрасенс, не важно. Она дельные вещи говорит, и действительно помочь может. - Санёк, ты что действительно в эту лабуду веришь? Что какая-то вшивая гадалка может тебе чем-то помочь? - Не мне, Денис, а тебе. Мне она уже помогла. Действительно помогла. Я ведь и Аню после этого встретил. - Да кончай ерунду нести, Сашка. Враньё это сплошное, а все эти эктрасексы – полная лажа. - Ну, верить или не верить, это дело каждого. Я тебе адресок дам, а ты уж сам решай, идти тебе к ней или выкинуть его в урну. Александр достал из дипломата блокнот и ручку, вырвал из блокнота листок, и написал на нем адрес. - На, держи. Вдруг пригодиться. - Спасибо, друг, утешил. - А ты не ерничай, попробуй, терять то тебе нечего. - Ладно, я подумаю. - Подумай-подумай, это полезно. Ну, все я побежал, Ден. Меня уже Анька заждалась. Нужно Митьку из сада забрать и к мамке ехать. - Давай. Анюте привет. - Хорошо. Не грусти, Все ещё образуется. - Покедова. Александр похлопал друга по плечу и побежал на остановку. Денис посмотрел печально в след убегающему Саше. Вот и опять один. Идти некуда, поговорить не с кем. Домой идти не хочется, там тоска. Друзья все при семьях, при детях, к ним не сунешься. У каждого своя жизнь. Один он какой-то не нормальный, не везучий. Даже Сашка всю жизнь был посредственностью, звезд с неба не хватал, учился абы как, разгильдяем был, а вот, гляди, и семья, и сын, и с работой все пучком. А у него, высшее образование, красный диплом в школе, и талантом вроде не обделен. И ничего в жизни не получается. Извечный вопрос: «Что делать?» Может и впрямь к этой гадалке сходить? А была – небыла, хуже все равно уже не будет. Денис встал с лавки, и зашагал в сторону центра. Через полчаса он подошел к красному кирпичному трехэтажному дому на Ленинской улице. Над подъездом висела неприметная вывеска: «Гадания и предсказания» 2 этаж, комната № 13. Ну, да, конечно, другого номера быть не может. И почему они так падки на весь этот магический антураж? Зачем я сюда пришел!? Денис поднялся на второй этаж и остановился у белой двери с номером 13. Почему-то его вдруг охватили сильные сомнения. Он долго стоял, не решаясь ни уйти, ни постучать. Внутри боролись любопытство со здравым смыслом. В результате короткой, но бурной схватки победил здравый смысл, и Денис развернулся, что бы уйти. Сзади неслышно открылась дверь, и мягкий сочный голос произнес: - И долго, сынок, будешь стоять на пороге? Может быть, все-таки зайдешь? Денис подпрыгнул от неожиданности, и уставился на открытую дверь. - Что смотришь, Денис Васильевич? Или заходи, или иди своей дорогой. - Что? Денис Васильевич? Но… Денис зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Это был обычный офисный кабинет, как и тысячи подобных в городе. Никаких магических безделушек и начертанных знаков. Ни звезд, ни шаров, ни колод карт. Слева у окна - сервисная тумба с принтером. На столе пару телефонов и факс. Справа, вдоль стены, стеллажи с бумагами. За ними два кресла и небольшой журнальный столик с чайными принадлежностями. На окнах сиреневые жалюзи, сквозь которые ярким всплеском бьет солнце, отражая золотые полосы на гладком мраморном полу. За столом, на большом кожаном кресле сидела женщина, совершенно не похожая на гадалку. Строгий деловой костюм синего цвета на стройной фигуре, на правой руке перстень с зеленым камнем, похожим на изумруд. Камень карат в 10-15 не меньше. Денис почему-то был уверен, что камень настоящий. Лица женщины было не возможно рассмотреть из-за яркого, подающего из окна света. Странно. Откуда такой свет? На улице же пасмурно. Как-то все не реально. Может быть, я не туда попал? Может быть, я ошибся? - Вы попали туда, куда хотели попасть, Денис Васильевич. Я вас ждала. Присаживайтесь. Денис подошел к столу и сел на стул. Угол падения света сместился, и он увидел лицо женщины. На взгляд ей было около 50, но её лицо все ещё хранило признаки былой красоты. Густые серебристые волосы были затянуты в тугой узел на затылке. Пухлые красивые губы были подкрашены нежной розовой помадой. На носу сидели тонкие изящные очки в позолоченной оправе. Сразу было видно, что у неё есть весьма хороший вкус. Когда-то эта женщина была прекрасна, и сводила мужчин с ума. - Как Вы узнали моё имя? - Вот сразу так? Я думала приличные люди при встречах здороваются? Денис смущенно отвел глаза. - Простите. Просто, я немного ошарашен увиденным. Честно скажу, не ожидал такого. - А какого вы ожидали? Черные стены, магические рисунки, чаши с кровью умерщвленных младенцев, хрустальные шары, карты Таро, или может быть остроконечный колпак со звездами? - Ну не так вызывающе, но примерно в этом стиле. - Простите, что разочаровала вас, Денис Васильевич. Все эти прибамбасы нужны халтурщикам и шарлатанам. А нам, женщина многозначительно ткнула пальцем в потолок, эти штуки совсем никчему. - Простите, кому это нам? - Ведьмам, конечно. - Даже так? Вы считаете себя ведьмой? - А что в этом такого удивительного? - Ну, просто мало кто из женщин будет доволен, если их обозвать ведьмами. - А вы не обзываете, а называйте. Те, кто так относятся к этому слову, просто невежи. Кстати корень то один… Ведьма очень точное и главное хорошее слово. - Да? - Да! В древней Руси, молодой человек, всех молоденьких девушек не вышедших еще замуж называли невестами – не ведающими значит. Когда девушка выходила замуж и становилась женщиной, её начинали называть веста – ведающая женщина. А вот когда у неё рождались дети, она становилась ведьмой. Слово ведьма, Денис, происходит от совмещения двух слов: «ведать» и «мать», то есть ведающая мать. У меня, слава Богу, шестеро детей, и я сей чин заслужила. Так что не сомневайся – я ведьма, самая настоящая. Женщина наклонилась вперед, облокотившись на стол, и уставилась на Дениса пронзительным взглядом карих глаз. Было в этом взгляде что-то такое, от чего у Дениса побежали мурашки по спине. А ведь она не врет, ведь действительно ведьма. Есть в ней сила. Ей вон под 50, шестеро детей родила, а от неё сексуальностью так и прёт. Кожа гладкая, бархатистая, грудь высокая, налитая, волосы блестящие крепкие, а уж пахнет от неё, закачаешься. - Ну, спасибо, Денис Васильевич, за комплимент. - Что? Денис прижал ладонь ко рту. Молнией пронеслась мысль: «Я что, все это вслух сказал? Боже, как неудобно. Ну, дама. Прямо заворожила взглядом». - Успокойтесь, Денис Васильевич. Ничего такого Вы не говорили. Вернее вслух не говорили. А вот ваши взгляды и мимика мне очень многое сказали. Приятно в 64 года чувствовать себя привлекательной. - В 64? Не может быть! - Почему? - Вы так выглядите? - Как? - Ну, я подумал, что Вам не больше 50. - Хорошо. Ну вот, теперь вы расслабились, и мы можем поговорить о вашей проблеме. - Да, конечно. А можно вопрос? - Можно. Женщина уселась поглубже в кресло и скрестила руки на груди. - Как Вы узнали, как меня зовут. - Ах, это. Все очень просто. Мне позвонил ваш друг Александр, и сказал, что вы можете ко мне прийти. - Вот негодник. - Почему негодник? Мне кажется, он очень хорошо к вам относится. - Да мы знаем друг друга с детства. Учились в одной школе, росли в одном дворе. Наши матери дружили. - Замечательно. А теперь перейдем к делу. У меня, к сожалению, не так много времени. Так что выкладываете, что у вас на сердце. Женщина похлопала тихонько руками по крышке стола, и Денис заметил, что на левой руке на мизинце, у неё не хватает одной фаланги. Она явно заметила брошенный Денисом взгляд и быстро убрала руки под стол. - Как Вас зовут? - Называйте меня Любовь Викторовна. - Хорошо. И что я должен делать, Любовь Викторовна? - Просто расскажите мне, что вас тревожит, а я подумаю, чем вам помочь. - Да я даже и не знаю, что говорить. Просто мне совсем не везет в жизни. С работой проблемы, с личной жизнью вообще швах. Друзья давно все семейные, с детишками, с радостью и любовью. А я, как сыч, один. Не везет мне совсем. Постоянные проблемы, постоянные стрессы, постоянные заморочки. Как в болоте. И выбраться никак не могу. И вроде не дурак, не урод, а жизнь не удалась. Я и сам не знаю, зачем к Вам пришел. Хотя, наверное, к Вам постоянно с такими проблемами приходят. - Да, бывает. Но думаю, у вас, Денис Васильевич, не совсем обычный случай. - Да? - Да! Дело совсем не в вашей жизни. Дело в вашей голове. - И что это значит? - А это значит, что у меня есть способ Вам помочь. - Даже так? - Именно… - И как Вы это сделаете? - Так, как вы и ожидали, я дам вам амулет. - Ага, амулет, значит?! - Да, амулет. Женщина наклонилась направо, и, открыв ящик стола, достала оттуда синюю бархатную коробочку размером со спичечный коробок. - Вот, возьмите. Только прошу вас, Денис Васильевич, не нужно открывать её прямо сейчас. И вообще воспользуйтесь ей только в самом крайнем случае, когда поймете, что дальше уже нет сил терпеть. Постарайтесь наладить свою жизнь самостоятельно, не прибегая к силе этого предмета. Не открываете коробочку, пока не поймете, что другого выхода нет. - Это все? - Все! - Хорошо, Любовь Викторовна, спасибо за приятную беседу. Мне уже стало легче. После общения с такой прекрасной женщиной весь мир кажется лучше. - Вот только не нужно этих пошлых комплементов, Денис Васильевич. Я не юная глупышка, которой можно заморочить мозги красивыми бессмысленными словами. Ступайте, надеюсь, вам не придется воспользоваться моим даром. - Сколько я Вам должен, Любовь Викторовна? - Пока ничего. Сочтемся, если это подействует. Вы сами узнаете, как меня отблагодарить. - До свидания, Любовь Викторовна. - Прощайте, Денис Васильевич. Денис положил коробочку в карман и вышел из кабинета. Он долго бродил по вечернему городу и думал. Придя домой, он положил коробочку в ящик стола, и благополучно забыл о ней на долгие два года. Они были еще хуже предыдущих лет. В стране начался очередной кризис, и с работой стало совсем плохо. Непостоянные заработки не проносили достаточно средств, чтобы жить в достатке. В результате они с матерью решили продать трехкомнатную квартиру и переселиться в бабушкину однокомнатную. Вырученных за квартиру денег должно было вполне хватить для проживания матери. Денис подумывал пойти в грузчики, так как выбора все равно не было. О личной жизни он уже не вспоминал, с друзьями практически не общался. Покупатель на квартиру нашелся достаточно быстро, и Денису пришлось срочно вывозить все из квартиры. Вот тогда-то он и нашел в ящике стола ту коробочку. Он долго рассматривал её, и вспоминал, каким образом она к нему попала. А вспомнив, впервые улыбнулся за много месяцев. Вот и пришло твое время амулет. Когда же тебя использовать, если не сейчас. Может, и вправду явится чудо. Подумав ещё несколько секунд, Денис открыл коробку. На дне лежал белый цилиндрик не совсем правильной формы. Через дырочку в цилиндре была продета обычная нить, завязанная на конце узелком. Материал предмета очень походил на кость. На поверхности цилиндра были вырезаны какие-то символы. Денис взял амулет и надел на шею.
II.
Она появилась совершенно неожиданно. И от того её появление было еще ужаснее. Денис сидел поздно вечером на лавке в безлюдном парке. Тело ныло от постоянных чрезмерных физических нагрузок. Грузчики не так просто получают свой кусок хлеба. Бутылка пива давно опустела, но идти за новой совсем не хотелось. Мысли вяло текли по внутренней стороне черепа. Хотелось упасть в траву и зарыдать. Краем глаза Денис увидел качнувшуюся тень, но за дурманом алкоголя не придал этому значения. Через секунду он почувствовал, как кто-то схватил его за плечо. Он резко повернулся и поднял голову. Опьянение мгновенно покинуло уставшее тело, волосы на затылке встали дыбом, во рту пересохло, как в пустыне в жаркий полдень. Перед ним стояла она. Крылья черного плаща свисали до земли, скрывая ноги, в правой, поднятой вверх, руке была зажата изъеденная ржавчиной коса, а из абсолютного мрака капюшона горели яростные, налитые кровью глаза. Смерть протянула свою костлявую руку к горлу Дениса и прошипела: - Моё! Оцепенение мгновенно покинуло тело, и Денис рванул что было сил через парк к выходу. Ноги несли его с безумной скоростью, которую может придать только страх. Он не чувствовал ни усталости, ни боли натруженных мышц. Легкие горели от нехватки кислорода, пульс отбойным молотком бил в голове. Он бежал до тех пор, пока силы не покинули его, и он не рухнул, распластавшись на траву в какой-то тёмной подворотне. Желудок подпрыгнул и изверг из себя всё содержимое, мышцы свело жгучей судорогой, нервная система не выдержала перегрузок, и Денис отключился. Денису снился яблоневый сад. Стройные деревья стояли рядами, усыпанные спелыми, сочными яблоками. Тонкие ветви, сгибаясь под тяжестью плодов, так и манили отведать сладких яблочек. Денис подошел к одному из деревьев, выбрал плод побольше и покраснее, и, сорвав его с ветки, поднес к губам, но яблоко на руке вдруг превратилось в гнилой ошметок, с ползающими червями. Скривившись, он брезгливо отбросил от себя яблоко и потянулся за другим. Но, к своему удивлению обнаружил, что все яблоки на ветке превратились в гнилые. Денис обернулся, весь сад полыхал разложением. Сладкий аромат спелых фруктов, превратился в тошнотворный запах гниения. Удушливый смрад бил по обонянию, заставлял кашлять и задыхаться... Денис в ужасе сел и открыл глаза. Что за черт? Что происходит? Вонь не проходила. Наконец глаза приняли нужную фокусировку, сбросив туман сна. Денис огляделся вокруг. Он лежал у бетонного забора за двумя металлическими гаражами. Спортивный костюм был испачкан блевотиной и порван в нескольких местах. Вокруг валялись куски газет, битые бутылки и какие-то тряпки. Было похоже, что это место многократно использовалось людьми вместо туалета. Голова болела так, как будто по ней ударили кувалдой. Горло пересохло и сильно саднило. Что же произошло? Неужели он так вчера напился? Срам то какой! Ну, все, Денис Васильевич, похоже, ты теряешь человеческий облик. Когда же я успел напиться? Помню, сидел на лавочке, пиво три бутылки, а потом… Денис подскочил как ошпаренный и закрутил головой. Огненные кровавые глаза под темнотой капюшона, рука, замахивающаяся ржавой косой и это шипящий, как тысячи змей голос: - «Моё». Бред. Похоже, я действительно напился до чертиков. А лавка, пиво и… это просто бред воспаленного алкоголем воображения. Так можно и в психушку угодить. Боже, как я матери-то покажусь в таком виде. Ей, после всех бед и проблем, не хватало только увидеть, как спивается её сыночек. Вот так незаметно и приходит «Белочка». Денис посмотрел на часы, половина одиннадцатого утра. На работу я опоздал, а значит, обязательно выгонят. Идти туда в таком виде я точно не могу, да тем более с таким опозданием. Провалявшись всю ночь на улице в блевотине, я наверняка выгляжу не слишком презентабельно. О, Боже, мать там, наверное, с ума сходит. Я же дома не ночевал. Не позвонил, не предупредил. А у неё в семь часов поезд. Её же нужно уезжать в Питер к сестре. Пора вставать. Денис с трудом поднялся на ноги. Мышци ног дрожали мелкой пронизывающей дрожью и отказывались работать. Придя домой, Денис обнаружил, что матери нет. Он позвонил на работу и соврал, что заболел. Потом привел себя в порядок: искупался, побрился, переоделся в чистую одежду и лег на диван смотреть телевизор. Только голова коснулась подушки, как Денис провалился в сон. На этот раз ему ни чего не снилось. В три часа пришла мама, и ему пришлось долго, искусственно улыбаясь, врать, рассказывая ей историю про старую знакомую девушку, про неожиданно севший телефон, про сломанный кран, который он починил. Он пылко ей обещал, что подобного больше не повториться, что он вообще возьмется за ум, найдет себе, наконец, нормальную работу, сделает ремонт в квартире. Мама, конечно, всё поняла и простила, но легче от этого на душе не стало. Проводив маму на поезд, Денис долго бродил по городу. Лето было в самом разгаре, и теплое солнышко ласково согревало сердце. В девять позвонил Сашка, и они, встретившись в парке Дружбы, посидели в кафешке и радостно поболтали ни о чем. Севшее солнце напомнило о том, что день уже закончился и пора бы и честь знать. Посадив Сашу на нужный автобус, Денис пошел в сторону дома. Город зажег фонари. С каждой минутой на улице становилось все меньше народу. Лишь стайки голодных до свободы юнцов балагурили в сквериках и дворовых беседках, да загулявшие одиночки жались к остановкам, мечтая поскорее уехать домой. Денис остановился у подъезда и закурил. Ночной воздух принес прохладу и умиротворение. В доме напротив погасло последнее окно. Ветерок зашелестел травой и пробрался по ногам холодной волной. За спиной заскрипела открывшаяся подъездная дверь. Денис бросил окурок на землю, и повернулся на звук открываемой двери. Не выдохнутый дым застрял в глотке, холодный пот выступил на теле. Прямо из дверного проёма на него смотрели огненные кровавые глаза. Смерть шагнула из подъезда, и, протягивая руку, зашипела: - Моё! Денис попятился, Смерть пошла следом. Денис развернулся и побежал. Ветер свистел в ушах, легкие раздувались, как кузнечные меха, голова была пуста, как вселенская пустота.
III.
Денис поднялся с вокзальной лавки. Время близилось к десяти часам вечера. Еще два часа и снова начнется гонка. Бесконечная гонка за выживание. Уже шесть месяцев он бежит от Смерти. Не в каком-то там переносном смысле, а в самом, что ни на есть, настоящем. Шесть месяцев она преследует его по всем закоулкам мира. И нигде он не сможет найти убежище от неё. Он понимал, что рано или поздно эта гонка закончится, в один ужасный миг он сделает ошибку и все кончится. Но неизвестная сила загнанной жертвы, все время толкала его вперед. За эти шесть месяцев он хорошо изучил своего противника. Он узнал все ёё повадки и привычки. Наверное, он единственный на свете человек, который так хорошо узнал смерть. Ученые бы сильно удивились, если бы узнали, сколько он может рассказать о ней. Первые три недели им руководил только безмерный ужас перед Смертью. Но потом ужас стал естественным состоянием Дениса, и он научился не только бежать, но и мыслить на бегу. У Смерти были свои правила, свои преимущества и слабые стороны. Он научился ими пользоваться. Научился жить с этим знанием, если его существование вообще можно было назвать жизнью. Куда бы он не убежал, не уехал, не уплыл – она всегда его находила. Промежутки между её появлениями зависели только от скорости его собственного движения. Однажды он умудрился залезть зайцем в самолет до Сахалина, и целую неделю наслаждался покоем и сладким сном. Он уже поверил тогда в то, что убежал от неё. За что чуть не поплатился. После этого случая, он придумал себе правила поведения, и не на секунду их не изменял. Со временем он так втянулся в эту гонку, что стал ощущать её естественным движением времени. Стал как бы посторонним наблюдателем. Начал анализировать свои и её действия. Вывел пять основных законов движения Смерти и пять основных правил выживания. Вот пять законов: Во-первых, Смерть всегда приходит неожиданно, как бы ты её не ждал и не высматривал. В его случае появление Смерти всегда происходило только в период с 24 часов ночи до 6 часов утра. Во-вторых, никто, кроме него Смерть не видит, а, следовательно, нужно было вести себя так, что бы не привлекать внимание общественности и не загреметь, например в тюрьму. Потому как в тюрьме уже не спастись. В-третьих, для Смерти не существует преград, которые она бы не могла преодолеть. Ни стены, ни закрытые двери, ни горы, ни море не были для неё препятствием. В-четвертых, её скорость ровняется скорости быстро идущего человека, и никогда не меняется. Можно улететь на другой конец мира или бегать трусцой кругами по стадиону, результат один – она будет идти следом, ни на секунду не останавливаясь. В-пятых, её движения абсолютно прямолинейны, она не обходит препятствия, а проходит их насквозь. Прятаться за углом или деревом бессмысленно. Она всегда знает, где ты находишься в данный момент времени. Вот пять правил: Первое – никогда не думай, что можешь избавиться от Смерти. Как бы далеко ты не убежал, она появится в самый неожиданный момент. Второе – не пытайся победить Смерть оружием или силой. Это может привести к последствиям еще более худшим, чем есть. Третье – заходя в здание, всегда проверяй наличие нескольких выходов, что бы не пришлось прыгать из окна. Четвертое – следи за своей формой и здоровьем, не ешь слишком много, не спи слишком долго, это может привести к лености организма и замедлению мысленной и мышечной реакций. Это совершенно недопустимо. Пятое – научись сливаться с окружающей тебя обстановкой и действовать соразмерно имеющимся обстоятельствам. Это помогает использовать ситуацию себе на пользу. То, что казалось прискорбным минусом, может оказаться завидным плюсом и спасти тебе жизнь. Последние две недели Дениса стали посещать на редкость странные мысли. То, что он сумасшедший он понял давно. Еще бы, бежать по всей стране преследуемым Смертью, какой разум это выдержит. Уже само по себе появление Смерти перед глазами, должно низводить человека до состояния коленопреклоненного грешника, перед ликом святого. Он должен был давно уже сдаться на милость Смерти. Ему не давал покоя вопрос: почему же он до сих пор бегает от неё!? Реальна она или плод его больного воображения не важно. Единственный способ закончить всё, это встретиться со Смертью лицом к лицу и принять её приход, как неизбежное зло. Да и является ли её приход злом. Денис вышел из здания вокзала и пошел по тротуару в сторону набережной. Он должен быть на открытом пространстве, когда она появится. Ветер мягкими хлопьями гнал в лицо снег. Такая прекрасная пурга. Густой снег сыплет с неба, заметая все, что было в прошлом. Мир так прекрасен в своем вечном танце. Как ни странно, но именно теперь, на грани неизбежного, он начал понимать и воспринимать красоту мира. Сколько раз в последние полгода он смотрел на звезды, сколько встретил рассветов, сколько проводил закатов. Шелест листвы, шум дождя, шорох падающего снега. Почему он не замечал всего это раньше? Почему не обращал внимания на всю ту красоту и строгую упорядоченность природы. Неожиданно в голове вспыхнула мысль, и Денис замер на месте. Денис вдруг понял, почему он бежит от Смерти. И эта мысль полностью завладела его вниманием. Он бежит от Смерти потому, что этот бег придает осмысленность его жизни, дает силу видеть красоту мира, красоту того пространства и времени, в котором он находится. Смысл бега не в том, чтобы убежать от Смерти, а в самом беге. Чувствовать, как работают мышцы, напрягаясь в такт дыханию, ощущать пространство, рассекаемое телом, слышать пульс, отсчитывающий мгновения времени. И чувствовать поток жизни внутри себя. Все это становиться возможным, только ощущая рядом Смерть. Как не парадоксально это звучит, но именно Смерть, идущая по пятам, дает человеку ощущение настоящей жизни. Давящее чувство страха наконец-то покинуло Дениса, и он впервые в жизни ощутил себя по-настоящему свободным. Он улыбнулся счастливой улыбкой и повернулся на месте. Она стояла в трех метрах от него. Начищенная коса блистала в отсветах мечущихся под ударами снега фонарей. Костлявая рука спокойно свисала в черном рукаве балахона. Снежные вихри обтекали её, не на мгновенье, не нарушая её покоя. Денис вытянул руки и пошел ей на встречу. - Я больше не боюсь тебя, Смерть. Делай свое дело. Бери меня всего, целиком. Я весь твой. Смерть подняла руку к капюшону, кончик которого начал мелко трястись. Она смеётся. Её смех звучит все громче. Обычный радостный смех, смех человека, услышавшего веселую остроумную шутку. Смерть протягивает свою костлявую руку к шее Дениса и срывает подаренный гадалкой амулет. - Чужого мне не нужно, человек, я беру только своё. Смерть подымает левую руку, и Денис замечает, что на мизинце не хватает одной фаланги. Его глаза расширяются, а рот приоткрывается в немом вопросе. Но Смерть больше не обращает на него внимания, она поворачивается и растворяется в синих тенях растущих неподалеку деревьев. Только ветер доносит до человека тихие слова: - Маленький, глупенький человечек, неужели для того, чтобы понять простую истину, тебе обязательно нужно дойти до края. Неужели, только потеряв все, ты можешь обрести свободу!
Сообщение отредактировал Buratino - Пт, 11.03.2016, 22:07:57
Buratino, Привет! Уже второй рассказ про Смерть. Ты её видишь прекрасной женщиной, в отличии от большинства, я бы сказала что все видят её по-другому. Интересно, с чем это связано? Оба рассказа замечательны.
- О, Майкл, тебя можно поздравить?! - С чем, Том? - Как это с чем? Ведь ты теперь стал мамочкой! Дружный смех лаборантов заставил улыбнуться и Майкла. Конечно, это была простая формальность, но, с точки зрения генетики, это было абсолютной правдой. - Тогда Том тебе придется повторить это 16 раз. - ООООО… Ты, как всегда прав, Майкл. Хорошая тема для шутки. Я поздравил с рождением 16 мамочек, а они все оказались папочками. Хохот вновь наполнил блок «А». На этот раз, уже смеялись все. Том Миллер вообще был мастером шутки и отличным товарищем. Майкл знал его еще с университета. Они жили в общежитие в одной комнате. И даже в самые тяжелые времена Том не унывал, и веселил ребят своим проницательным юмором. И в то злосчастное утро он был на высоте, смеша девушек из экономического отдела. Кто же мог предвидеть, что случиться столь ужасное. Вечером того же дня, они с Томом сидели в пищеблоке, когда на мгновение погас свет, и врубилась аварийная сирена. Динамик под потолком прокашлялся и голосом Яны Стинг заговорил: - Внимание! Внимание! Всему персоналу комплекса срочно явиться в расположения своих служб и занять места согласно аварийному предписанию. Работникам Блоков «А, Б, С», срочно явиться на рабочие места в аварийном снаряжение по коду 2. Полковнику Мэйсону и всей службе охраны принять необходимые действия по плану Сигма. Доступ желтой категории. Повторяю… Майкл и Том переглянулись, и рванули по коридору к промышленному крылу базы. Но добежать успели только до лаборатории биосинтеза. В коридорах уже распоряжались ребята из службы охраны. Все коридоры, ведущие к промышленному крылу, были заблокированы гидравлическими дверями повышенной прочности. Им преградил путь майор Медиган. - Дальше проход закрыт, господа. - Как закрыт? Нас же срочно вызвали в блок «А». - Дальше проход закрыт, господа! - Вы не понимаете. Мы там работаем. Мы должны быть на рабочем месте. Мы генетики. Там вся наша аппаратура. Нам нужно в блок «А». - Мы все понимаем. Блока «А» больше нет. - Что значит, нет? - Это не в вашей компетенции, доктор Росс. Красный доступ. Подождите в аудиторном зале или где еще. Вам сообщат, если Вы понадобитесь. - Но… - Ни каких «НО», доктор Росс. Это приказ. Майкл вопросительно посмотрел на Тома. Тот пожал плечами, развернулся на 90 градусов и направился в лабораторию биосинтеза. - Том, ты куда? - Как куда? К синтетикам. Пошли со мной, может быть, новости узнаем. Что происходит вообще? - Ты, думаешь, они знают? - Ну, если не знает профессор Бергман, то не знает ни кто. - Точно. А я и не подумал об этом. - По этому у тебя есть я. Том похлопал Майкла по плечу и вошел в лабораторию биосинтеза. Майкл шагнул следом. В лаборатории было гораздо больше народу, чем должно было быть по расписанию. Все сгрудились тесной кучкой вокруг профессора Бергмана, и внимательно слушали то, что он им рассказывал. А профессор был явно чем-то взволнован. Он расхаживал из стороны в сторону и усиленно жестикулировал. Личность профессора Бергмана была очень неординарна. Он был выходцем из Советского Союза. После великой отечественной войны, во время сталинских репрессий, его отцу пришлось иммигрировать в Австрию. Там он и вырос. И хоть он и получил европейское образование и стал вхож в элиту европейской науки, его русско-еврейские корни и ностальгия, давали о себе знать. На базе, за глаза, его называли «Сумасшедший док». Он был внешне невероятно похож на ученого - гения из модной молодежной комедии «Назад в будущее». Как любой гений, он был ужасно не собран и рассеян. С ним постоянно происходили какие-нибудь происшествия. Растрепанные седые волосы и полный огня взор, служили поводом для всевозможных шуток и острот. Но великолепное знание микробиологии, химии, атомной физики, генетики, евгеники и еще кучи других наук, делали его непревзойденным мастером синтеза биологических систем и очень ценным общим специалистом. К тому же он приходился родственником и другом начальнику комплекса Георгию Ньюману, и первым узнавал все новости. Поговорка «если не знает Бергман, не знает никто», уже вошла в привычные выражения работников комплекса. Если кому-то было необходимо узнать что-то важное, то шли именно к Бергману. И он охотно помогал людям в их маленьких проблемах. Увидав Тома и Майкла, он извинился перед слушателями, и сразу же поспешил им на встречу. - Миша, как хорошо, что Вы к нам заглянули. Вы пришли так вовремя. Я как раз пытаюсь объяснить господам из отдела снабжения, что такое искусственно усиленная генная мутация. Вы мне не поможете? - Профессор, я с удовольствием Вам помогу, но только не сейчас. - Хорошо, Миша, наверное, Вы сильно заняты. Было заметно, что Бергман обиделся на столь категоричный отказ Майла. Он вообще был достаточно ранимым человеком, очень легко обижался, но так же легко прощал. - Подождите, Илья Данилович, нам необходима Ваша помощь. Майкл был единственный, кто знал, как трепетно профессор относился к своим корням. Потому что сам имел русские корни по бабушке, и имел особое расположение у Бергмана. По этому, называл его по имени и отчеству, так несвойственным всем англо-германским языкам, когда хотел подчеркнуть особое своё отношение. Он знал, что для престарелого профессора это было, как бальзам на рану. Услышав своё отчество, Бергман обернулся, и улыбка расплылась на его лице. - Конечно, Миша. Чем я могу помочь? - Илья Данилович, скажите, пожалуйста, что происходит? Почему перекрыты все тоннели к промышленному крылу? Майор Медиган сказал, что блока «А» больше нет. Что это значит? Бергман снял очки и потер переносицу. Он всегда так делал, когда попадал в неоднозначную ситуацию, и не знал, что ему делать. - Понимаете, Миша, я вообще-то не имею права разглашать данную информацию. - Илья Данилович, но ведь там наша лаборатория, там Линда и Феликс, там весь наш труд. - Хм… нда… Давайте отойдем в сторонку, Миша. Они прошли в небольшую комнатку в левой части лаборатории, которая считалась личным кабинетом Бергмана. Профессор закрыл за собой стеклянную дверь и сел на стул. Выражение его лица стало на редкость серьезным и мрачным. - Присаживайтесь ребята. Как не приятно мне вам все это рассказывать, но думаю, вы имеете право это знать. Друзья сели на диван и устремили свои взгляды на профессора. Еще ни разу они не видели профессора в таком мрачном расположении духа. Должно было произойти что-то действительно плохое, что бы так огорчить этого милого старикана. Молчание затягивалось. Бергман все не решался начать и в смущении протирал свои большие очки в оправе из черепашьего панциря. Первым не выдержал Том. - Профессор, скажите нам, наконец, что же произошло. Бергман тяжело вздохнул, надел очки и откашлялся. - Майор Медиган сказал вам правду, блока «А» больше нет. Там произошел взрыв. Все, кто был в блоке, погибли. И Линда, и Феликс, и мистер Картон, и бригада вирусологов из отдела АВО, и еще шесть человек из отдела охраны. - О, Боже! Какой взрыв профессор? Что там могло взорваться? Ведь там только биологические пробы и инструментарий. Вы что-то недоговариваете, Илья Данилович. - … Да, Миша, Вы правы. Так и быть я расскажу вам, в чем дело. Но не дай бог вам ребята, проболтаться о том, что вы услышите. Учтите, я рискую не только своим местом руководителя лаборатории, но всей своей карьерой, рассказывая вам об этом. Да и вам не поздоровится, если узнают. - Конечно, профессор. Можете быть в нас уверены, как в себе. - Ха, вот как раз в себе я меньше всего и уверен. Иначе не стал бы вам ничего рассказывать. - Мы не подведем Вас, Илья Данилович. - Я верю Вам, Миша. И Вам, конечно, то же, Том. - Так что же там, в действительности произошло? - Там действительно произошел взрыв. Вернее его взорвали, разнесли весь блок из гранатометов. - Из гранатометов? Зачем? Ведь там же были люди? - К тому моменту там уже не было живых, за исключением «ЕГО». - Кого «ЕГО»? О чем Вы, профессор? - Ладно, ладно, ладно. Тогда все по-порядку. Но, чур, не перебивать, я и сам запутаюсь. Майкл и Том переглянулись и одновременно кивнули. Они понимали, что услышат сейчас что-то настолько важное, что служба охраны тщательно скрывает. Все понимали, что комплекс является засекреченным военным объектом, и что любая утечка информации может привести к непредсказуемым последствиям. Профессор надел очки, наклонился немного вперед. Его пальцы нервно теребили край белого лабораторного халата. - Значит так. Сегодня утром в 11-48 проба № 8 начала подавать «признаки жизни». В теле появились синоптические реакции. Вы знаете, что посредником передачи возбуждения от одной нервной клетки к другой является нейромедиатор. Каждая нервная клетка вырабатывает только один тип нейромедиатора. Есть целые скопления нервных клеток, которые общаются исключительно с помощью ацетилхолина. Их называют холинэргическими структурами. Есть группы нервных клеток, которые общаются между собой исключительно с помощью дофамина. Их называют дофаминэргическими структурами. Ацетилхолин является основным нейромедиатором периферической нервной системы. Холинэргические нейроны являются передатчиками чувствительности, как в головном, так и в спинном мозге, вызывая ответные реакции (рефлексы). Активизация холинэргических синапсов периферической нервной системы позволяет увеличить скорость двигательной реакции и быстроту рефлекторного ответа. - Простите профессор, мы все это знаем, мы тоже генетики. - Да, конечно. Простите ребята. Это старая профессорская привычка. Так вот, соответственно вы знаете, что от количества ацетилхолина в синоптической цепи зависит скорость двигательной реакции и сила мышечного сокращения. Активизируя нервные клетки, синтезирующие в качестве нейромедиатора ацетилхолин, либо увеличивая содержание последнего в синоптической цепи, можно добиться: усиления силы и подвижности нервных процессов, активизации памяти, повышения боевого настроя и агрессивности, повышения скорости двигательной и мыслительной реакции, более быстрого ответа на внешние раздражители, повышения чувствительности – обострение осязания, обоняния, вкуса, увеличения мышечной силы и выносливости, повышения тканевого иммунитета. Дофамин, как нейротрансмиттер ускоряет регенерацию нервных тканей. Вот… мы с ребятами и подумали, что если создать нервную клетку, в которой присутствуют оба процесса одновременно. Клетки ЦНС становятся взаимозаменяемыми и ускоряют процессы обмена импульсами в десятки раз. Мы работали над этим почти два месяца. - Подождите, профессор, какие два месяца? Вы же говорили про утро. - Так это реакции начались утром. - Ни чего не понимаю. А при чем тут все, что Вы рассказываете? - Как это при чем? Мы же создали эту клетку!!! - Ну, и что? - Том, что Вы? С этой клетки то все и началось. Сегодня утром мы ввели полученные ДХ клетки в имеющиеся генетические образцы. И в одном из них проявились синоптические реакции. Вы понимаете, Том, какой это успех? Это же открытие века. Возможно самое великое открытие. - Илья Данилович, как все Вами сказанное, соотносится с происходящим в комплексе? Из-за чего весь отдел охраны стоит на ушах? Почему тогда взорвали блок «А»? Профессор Бергман покачал головой. Горящие глаза мгновенно остыли и стали печальными, как у побитой собаки. Он тяжело вздохнул и снял очки. В уголках глаз выступили слезы. - Все пошло не так, Том. Все пошло не так. Он убил их. Очень быстро убил. Бедная Линда, она была так красива. - Кто убил? Том взял Майкла за руку чуть выше локтя и повернул к себе лицом. - Неужели ты не понял? С экспериментом что-то пошло не так. Ты забыл, что это военный комплекс? Что он занимается разработкой нового вооружения, в том числе и биологического, и химического оружия. Том повернулся к Бергману. - Это вирус, профессор? Насколько он опасен? - Нет, Том, это не вирус. Это гораздо страшнее вируса. Это биологически активный агрессивный организм с многократно повышенной способностью к регенерации и ускоренной МАПОМ (молекулярная модель аккумуляции прогрессивного отбора мутаций). - Организм??? - Именно, Том, организм. - Но, профессор, Вы точно ни чего не путаете. Это же секретный военный комплекс, а не съемочная площадка для фильма «Обитель зла». - Перестаньте, Том! Я конечно старый смешной профессор, но я еще не выжил из ума. Я видел его собственными глазами. Первые 20 минут, после добавления в образцы клеток ДХ, ничего не происходило. Мы уже подумали, что реакции не будет, и нужно придумывать что-то новое. Два образца сразу начали разлагаться, и Феликс решил их уничтожить. Он случайно уронил пустые пробирки, взял щетку и наклонился, что замести их в совок. Здесь все и случилось. В одном из контейнеров неожиданно началась бурная реакция деления. Вышибло крышку, и клеточная масса выплеснулась прямо на Феликса. Он дико закричал. Мы не успели даже понять в чем дело, как сработала автоматическая защита, и двери в мембриональную камеру заблокировались. Буквально за 10-15 секунд от Феликса ничего не осталось, только бурая булькающая лужа на полу. Он полностью разложил его. Понимаете, да молекулярной основы. До протеинов и аминокислот. Тут началась суматоха, прибежала охрана. Было вызвано дежурное отделение вирусологов из АВО, две спецбригады зачистки из отдела ликвидации последствий. Бедная Линда вопила внутри камеры. Я думаю, она была совсем невменяемая от увиденного. Это было жуткое зрелище. Военные всех, кроме меня, выгнали из лаборатории и закрыли в медицинском отсеке до момента дознания. Полковник Мэйсон мне всю плешь проел своими вопросами. Ах, Миша, я совсем был не готов к такому повороту событий. Я думал в тот момент, что хуже уже быть не может. Но я ошибался. В течение 3-х часов ребята из АВО делали анализы внутренней среды мембриональной камеры. Потом наконец-то пришли к решению, что опасности вирусных и химических заражений нет. Отправили двух чистильщиков для ликвидации АБА. - Ликвидации чего? - АБА – активная биологическая аномалия. - И что? Дальше то что? - Не дергайте меня, ребята. Я и так нервничаю. Думаете это так легко… - Простите, профессор. - О чем я говорил? - О чистильщиках. - Да. Точно. Они отправили двух чистильщиков, с огнеметом и химикатами, для ликвидации этой самой АБА, и для того, что бы вытащить оттуда Линду. Они только и успели, что открыть дверь. Все произошло очень быстро. Я даже не заметил как. Просто эта масса как будто прыгнула с пола на них. Одно мгновение, и на полу блока лежит бурая желеобразная масса, огромная куча отвратительного дрожащего холодца. Я увидел, как Линда упала в обморок, бедная девушка не выдержала такого ужаса. Через несколько минут это штука начала сжиматься и покрываться чем-то виде корки. Она постоянно меняло форму и цвет. Уже через полчаса посреди лаборатории лежало нечто, напоминающее по форме миндальный орех. А потом случилось самое странное и загадочное, но от этого не менее ужасное. Орех начал распускаться, как цветок. Все замерли. Мы не могли оторвать глаз от этого зрелища. Я не видел ничего более красивого. Лепестки трепетали словно живые, да они и были живыми. Они переливались всеми цветами радуги и пульсировали с определенным ритмом. Танец цвета нас просто заворожил. Мы были, словно загипнотизированы им. Я видел, как с пола поднялась Линда. Её лицо светилось от счастья, глаза сияли. Потом она разделась, совсем разделась, догола. Она медленно вошла в центр этого… хм… «цветка», и встала, широко расставив ноги. Снизу, в цветке, набухла почка. Потом появился росток. Рос до тех пор, пока не… в общем он вошел в Линду… как мужчина в женщину. Но, самым поразительным был не поддельный экстаз на её лице. Когда он проник в неё, Линда издала такой вопль удовольствия, что даже я, старый осел, возбудился, как прыщавый юнец. Потом «цветок» закрылся, и поглотил Линду навсегда. Еще несколько минут, после того, как он закрылся, мы все прибывали в полубессознательном состоянии. Когда я пришел в себя, я понял весь ужас увиденного. «ОНО» съело Линду. Причем не просто съело, а поработило её сознание. Завлекло, словно муху в свои сети. Да, наука знает нечто подобное на Земле. Например: Nepenthes ventricosa, Darlingtonia, Dionaea, Drosera, Sarracenia. Все эти растения – хищники. Но… что бы такое… Ребята из АВО определили в помещении лаборатории несколько известных в природе эндорфинов, так называемых «гормонов счастья». Военные передали всю информацию в центр, запросили разрешение на полное уничтожение 5-й лаборатории, и стали минировать все вокруг. Ответ пришел в два часа – «УНИЧТОЖИТЬ». Все это время орех приспокойненько стоял в лаборатории и не подавал признаков жизни. - Простите, профессор, но вы сказали «биологически активный организм», а выходит, что это растение. - Том, почему Вы все время меня перебиваете? Я же сказал организм! Поверьте биологу с 50-летним стажем. Тем боле Вы не дослушали самого главного. - Все, я заткнулся, больше не скажу ни слова. - Так то лучше. В принципе рассказывать особенно больше нечего. Полный сумбур. Я видел только, как орех упал на пол. А потом, снеся стену, как бумажный лист, в помещение ворвалось ужаснейшее создание. Клешни, челюсти, хвосты, шипы. Военные открыли огонь из всего имеющегося оружия. Грохот стоял такой, что я не то что понять, что происходит, не мог, а даже головы поднять. Меня схватили под руки и поволокли. Слышал стрельбу, крики, команды… а потом рвануло так, что я оглох и ослеп. В себя пришел уже вот здесь, на этом самом диванчике. Больше мне ни чего не говорят. Знаю только, что все коридоры, ведущие в промышленную часть комплекса, заблокированы намертво, и что прибыло какое-то спецподразделение из центра. Теперь всем заправляют они. Делают вид, что занимаются выяснением обстоятельств случившегося, но на самом деле готовят какую-то серьезную акцию. Из всего этого я делаю вывод, что ту тварь уничтожить не удалось и она где-то там, в промышленном крыле.
Майкл сидел, вжавшись спиной в стальную перегородку сливного канала. Все мышцы сводило судорогой от долгого сидения в неудобном маленьком пространстве. Холодный липкий пот страха пропитал всю одежду. Волосы до сих пор стояли дыбом от кошмара, увиденного в лаборатории биосинтеза. Кишки, куски мяса, заляпанные кровью стены, воздух, пропитанный смертью, и это дикое, страшное создание, явившееся из самого ада. Оно разорвало их в клочья, превратив в кровавые сгустки гниющей плоти. Все 260 человек, персонал этого комплекса, все погибли, уничтоженные этой бездушной тварью. Что будет, если тварь вырвется наружу?! Идеальная машина убийства под кодовым названием «Абсолют-8». Она превратит мир в кровавый хаос. И нет никого и ничего, что могло бы его остановить. Полковник Мэйсон испробовал весь арсенал базы, пока был жив, что бы уничтожить это существо. Автоматическое оружие, крупнокалиберные пулеметы, гранаты – даже не поцарапали броню Абсолюта. Четыре квадратных километра, все промышленное крыло базы, разнесенное в пыль термоядерным зарядом, лишь на 15 минут задержали его. Даже прямое попадание боевого тактического лазера, проделавшего километровую дыру в скальной породе, не остановило его. Теперь это монстр бродит где-то рядом и ищет его. И найдет рано или поздно. И виной всему он – Майкл Росс. Это он создал схему генетического развития абсолютного организма. Это он разработал и удачно внедрил молекулярную модель аккумуляции прогрессивного отбора мутаций – МАПОМ. И что самое страшное, что именно он приходится биологическим отцом этого существа. Ведь именно его ДНК было взято за образец для эксперимента «Абсолют-8». Всего было 16 образцов. Но, по каким-то непонятным причинам, именно его проба дала такие непредсказуемые результаты. Остальные 15 проб, так и остались в процессе развития и были уничтожены взрывом вместе с промышленным крылом базы. Он на всю оставшуюся жизнь запомнит это бьющий в нос запах крови, страшные от боли глаза Тома, проткнуто насквозь одой из лап монстра, и тихий безумный шепот разорванного пополам, но еще живого Бергмана: - Это существо идеально. Ни сомнений, ни чувств, ни веры. Будущий единственный житель Земли. Ребенок новой эволюции. Оно само СОВЕРШЕНСТВО.
Стена позади Майкла лопнула как скорлупа яйца. Свет электрических ламп на мгновение осветил громадное жуткое существо. Сердце стукнуло в последний раз и остановилось, раздавленное могучей лапой.
Существо сидело, склонившись над раздавленным в кашу телом Майкла Росса, и размышляло: - Как жаль, что формирование моей личности могло закончится только со смертью моего отца. Как жаль, что я слишком поздно осознал себя. Как бы мне хотелось, что бы все было совсем не так. Но такова воля случая. Эти бедные существа, называющие себя людьми, так хрупки и трогательны. Они умели смеяться и грустить, они верили и надеялись, любили и ненавидели. Они могли умирать и возрождаться вновь в новых поколениях. У них есть все, чего нет, и не может быть у меня. Они так прекрасны. Они так идеальны. Дети матери природы. Они само СОВЕРШЕНСТВО.
Татьяна, Похоже, что кроме Вас, сюда вообще никто не заходит... Но один читатель лучше, чем вообще без читателей. Огромное спасибо, что поддерживаете меня. Очень Вам благодарен.
LENA_D, Нет. Не уверен... В Вас я точно не сомневаюсь... А волнуюсь потому что отзывов нет... очень хочется понять, нравится ли сии творения человекам али нет...
Я пока длинные сюжеты писать опасаюсь... мало пока опыта...
